Лавондисс - Страница 47

Речь девочки изменилась. Он читал Мабиногион, наполовину забытые рассказы из остатков кельтских циклов. Он заметил, что она говорит языком этих историй, очень быстро; диалоги перетекали в диалоги; она использовала формальные неуклюжие конструкции и архаический стиль; очень похоже на современных писателей, которые пытаются вызвать чувство прошлого, используя инверсии и взъерошенные прилагательные.

«Но в ней есть сила, — подумал он. — Клянусь небесами, в ней есть сила!» Он сидел завороженный, ее слова творили мир в его сознании:

Мир, в котором король решил похоронить себя в собственном замке, наполнив комнаты землей, и воздвигнуть над руинами погребальный холм.

Мир, в котором королева при помощи магии охотится за мертвым мужем в Иноземье, и даже во всех Иноземьях, во всех реальностях смерти, в которые только может убежать дух ее мужа: на Сверкающей Равнине, в Многоцветной Земле и на Островах Юности.

Мир, в котором три брата борются за власть, важно вышагивая друг перед другом. Самого младшего зовут Скатах, то самое имя, которое Таллис дала призраку с луга Камней Трактли. Лишенный права на один из замков королевства, Скатах добровольно отправляется в Иноземье, в Старое Запретное Место, где находит крепость, сделанную из некой магической субстанции, камня, который не камень. Он занимается делами, волновавшими умы обыкновенных людей в древности: скачет на лошади и охотится, живой человек в царстве смерти. Он спрятался и от смерти и от жизни в безымянном месте, где нет ни тепла, ни любви. Мертвое место, тюрьма, скрытая от глаз двух миров — настоящего и потустороннего.

И он хотел вернуться домой.

И сестра любила его...

И безумные вещи выбегали через трещины его безумного рассудка.

Слушатель испытывал странные чувства. Он был знаком со всеми составными частями, и тем не менее история оказалась незнакомой. Она не походила ни на одну историю, которую он слышал, возможно из-за способа и природы представления. В основе ее лежала сказка, но Таллис вложила в нее столько себя, столько необычного, что это сделало путешествие чем-то совсем другим. Целые годы, целые цепочки событий остались скрыты за таинственными словами девочки: Прошло много лет. Лет без видений.

Мистер Уильямс уже достаточно хорошо знал ребенка и понимал, что она ждет, когда видения придут, заполнят щель... и покажут ей, где скрывается Гарри и как она может найти его.

А потом она оборвала рассказ. Как будто ставни закрылись, оборвав поток слов, и не по ее желанию. Так что она соврала, ответив «нет» на вопрос мистера Уильямса о том, закончен ли рассказ.

Таллис потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя после потока ярких образов, прошедших через ее сознание, запахов и звуков, жара огня. Она все еще видела огонь, пылающий в холле великого замка. Он яростно горел перед ее мысленным взором: огромное пламя, поднимавшееся над пиршественными столами и холодным полом. Она все еще видела яркий свет и темные тени, образованные им, и бледные злые лица юношей, стоявших перед ней. Их опозорили, посадили на огненную сторону стола; их волосы горели как начищенная медь, одежды сверкали красками, но лица были мертвенно-бледными.

Она точно знала, что все произошло именно так — слишком ярким был образ. Она сама испугалась, когда подошла так близко к настоящим событиям жизни Скатаха. И Скатах тоже пугал ее, потому что выглядел намного жестче, чем в видении на лугу. Ужасные шрамы на лице, длинные мягкие волосы, твердые кулаки с царапинами и зажившими ранами.

Он выглядел самым злым из всех трех братьев, и каждый раз, отрезая кусок мяса, он, казалось, вонзал нож в сердце отца — и в сердце Таллис, которая сидела рядом с отцом и глядела на рассерженных сыновей.

Кто она в этой истории? Почему Скатах так жестко смотрит на нее?

По другую сторону от нее сидела королева. От нее пахло мокрым бельем и сладкими духами. Ее руки, как птицы, порхали над столом, длинные белые пальцы, как клюв, подхватывали то хлеб, то сыр. И от нее шел еще один запах, ужасный — запах смерти. Живая телом, она слишком близко подошла к Сверкающей Равнине, на которой ее кричащая тень будет охотиться за жестоким королем.

Но самым живым и тревожащим оказалось место, лежащее за узкой тесниной, место которое преследовало Таллис. Рассказывая историю, она едва не упала: у нее закружилась голова, когда она посмотрела вниз с огромной высоты. Ветер хватал ее и угрожал сбросить в горлышко ущелья. Река внизу казалась серебряной нитью, но Таллис знала, что на самом деле это бешеный поток, который ревет и мчится среди камней. И она не понимала, как Скатаху удалось пересечь ущелье. Она видела туманы Старого Запретного Места и его ледяной край; лес, покрывший страну; корни деревьев, похожие на гигантские когти, и огромный удушающий плащ смерти и запустения. Из его спутанного клубка поднимались серые руины древнего замка...

Она не хотела видеть все это. Не хотела, но видела. Она чувствовала, как ее язык говорит, чувствовала силу рассказа, но чувствовала и то, что кто-то дотянулся до нее и рассказывает историю мистеру Уильямсу. Или ей? И она оборвала рассказ, на мгновение удивившись самой себе. Однако мысленно она все еще видела Скатаха, освещенного лунным светом. И странная мысль: Он взял имя дерева.

Совсем не подходящая мысль для истории, которую она рассказала мистеру Уильямсу.

Призрак оставил Таллис, и она почувствовала, как если бы громадная тяжесть свалилась с ее плеч. Она почти полетела. Мистер Уильямс стал спрашивать, и она отвечала ему, нетерпеливо и печально — она знала, что он скоро уедет.