Лавондисс - Страница 60

— Я иду с тобой, — быстро сказала Таллис, не отрывая взгляда от ужасного чудовища, стерегущего путь в Райхоупский лес. — Но мне нужно взять кое-что... чтобы пометить Сломанного Парня...

— Быстрее! — требовательно крикнул он. У изгороди три всадника звали своего предводителя, их лошади нервно крутились на месте, в ночном воздухе пылали факелы.

В небе мелькали тысячи крыльев.

Таллис бросилась к спальне родителей и открыла ящик, в котором хранились сокровища накопленные ими за всю жизнь: фотографии, одежда и клочки волос; и стала рыться среди этого хлама в поисках куска рога, подаренного ей Сломанным Парнем. Наконец она нашла его. Он оказался больше, чем она ожидала, изогнутый зубец в несколько дюймов длиной. Он был завернут в пожелтевший кусок белой крестильной сорочки и перевязан двумя голубыми ленточками. Он вынула рог из шелка и повесила его на грудь, спрятав обрывок сорочки за пояс.

Перебежав в свою комнату, она продела веревку в прорези масок, завязала узел и повесила их на шею. Достаточно тяжело! Она неловко подошла к кровати, на которой лежал тайный дневник, захлопнула книгу и метнулась к окну. Скатах уже сидел на лошади. Увидев Таллис, он закричал, почти зло.

— Если ты идешь, иди!

Один из его товарищей поскакал к птицеобразному монстру, высоко держа копье. Он мчался по голой земле, петляя между камнями и деревьями.

Таллис подобрала журнал и вылезла через окно на крышу флигеля. Потом спрыгнула на землю и тяжело упала. У ворот ее встретил Скатах, схватил за растрепавшееся платье и закинул на коня, посадив позади себя. Правой рукой она вцепилась в его шерстяную рубашку, левой держала книгу. Жеребец вздернул голову, маски застучали по боку, когда Скатах и двое остальных помчались через хаос поля.

— Кто это? — спросила Таллис, перекрикивая оглушительное хлопанье крыльев

— Ойзин, — закричал в ответ Скатах. — Я чувствовал, что он идет. Но думал, что мы успеем сбежать раньше...

Таллис вцепилась в юное тело всадника. Ее ноги были в синяках, зрение затуманилось — лошадь неслась тряским галопом. Она чувствовала себя больной и испуганной, и никак не могла оторвать глаз от странного создания у Ручья Охотника

— Он не может быть настоящим... — прошептала она.

— Самый настоящий, — мрачно пробормотал Скатах. — Но Дженвал не отступит... Вперед! — внезапно крикнул он, и Дженвал, с копьем, пришпорил лошадь, мчась к птицеподобной твари.

Скатах подскакал поближе, и Таллис увидела, что птицы, кружащиеся вокруг Ойзина, вылетают из его вытянутого тела. Она приносили с собой яркий свет зимы, кружили в мрачном небе настоящего мира, и уносились обратно в зиму. Гигантские крылья поднимались и опускались. Ночь пронзил исполненный отчаяния журавлиный крик; ветер неистово заметался вокруг сжавшейся Таллис.

Конь Дженвала брыкнулся и встал на дыбы, не желая погружаться в трясущееся тело мифаго. И в последнее мгновение лошадь взмыла в воздух, как если бы полетела. Сверкнуло копье, глубоко зарывшись в мягкую шею твари, и оба, лошадь и всадник, исчезли из вида, пройдя через тело Ойзина в круговорот ветра и снега.

Ойзин взорвался, выбросив из себя фонтан снега и льда, птиц и перьев. Таллис пригнулась пониже, ветер трепал ей волосы, клювы царапали спину. Скатах, отмахнувшись от бешенной стаи, ударил жеребца; тот перепрыгнул ручей, споткнулся, выпрямился и помчался под защиту леса так, будто за ним гналась сама смерть.

Следом неслись оставшиеся Джагутин. Дженвал исчез. Таллис оглянулась и увидела вихрь света, плывший в ночи, и густые стаи птиц, влетавшие в него; он медленно таял.

Скатах вез Таллис по извилистой тропинке, через поляны, заросшие шиповником и мимо мшистых камней, пока не очутился в старом саду перед домом. Она все еще прижимала к груди дневник Джорджа Хаксли. Она замерзла; книга отдавала ей последнее тепло. На мгновение они задержались на краю леса, глядя на мертвый дом, на залитую светом звезд тихую поляну с упавшим тотемом, на лоскуты и призраков. Убедившись, что вокруг никого нет, Скатах подвел коня к французским окнам и стоял на страже, пока Таллис возвращала книгу в святилище: открывала ящик, клала туда книгу и покрывала это тайное место слоями плюща.

Закончив, она мысленно поблагодарила человека, чья мудрость создала эту икону веры и поиска, а потом вернулась к своему юному оленю.

— Сделано, — сказала она.

— Теперь моя очередь, — прошептал Скатах. — Поехали. Если возник ойзин, значит пожиратели плоти не могут быть далеко...

— Пожиратели плоти?

— Ты видела их сегодня. Охотники за головами; они едят человечину. И я все еще не понимаю, при помощи какой магии ты привлекла их сюда.

— Земля Призрака Птицы, — тихо сказала Таллис, и почувствовала, как по телу Скатаха пробежал внезапный испуг. Он остановился и в упор посмотрел на нее. Он знал имя.

— Земля Призрака Птицы, — прошептал он, тряхнув головой, как если бы не мог поверить, что услышал эти слова. — Что ты сделала? Что ты сделала?

Таллис нервно коснулась его руки.

— Я покажу тебе, — сказала она. — Это луг. Луг Камней Трактли. Рядом с речкой.

— Тогда быстрее...

Она привела его к колючей проволоке, на которой все еще висела старая табличка. Хоронясь в тенях Райхоупа, они прошли по его болотистому краю и вернулись к Камням Трактли. Ойзин исчез, без следа. В ярком, расчерченном облаками небе не было ни одной птицы. Однако в воздухе стоял отчетливый неприятный запах, как от известки.

Казалось, что высокие дубы, стоявшие вокруг луга, содрогнулись, когда она приблизилась к Победителю Бури. Таллис показала Скатаху маску птицы, которую она вырезала на дереве. Юноша пробежал пальцами по отметинам на коре, скорее чувствуя, чем видя их.